Поздравление Родителей С Днем Рождения Дочери 25 Летием

Это тот, что был арестован три дня тому назад в игорном доме Поздравить Маму С Днем Рождения Дочери 12 Летием на улице Рампон. Несколько минут спустя в комнату входил человек, которого наши читатели видели уже два раза.

– Надеюсь, что вы решили, наконец, назвать ваше настоящее имя. – Мы знаем правду, и ваше запирательство не обманет нас. – Я не понимаю, мсье, почему меня до сих пор здесь держат, в то время как остальных уже давно отпустили.

– Показания тех, что были вместе с вами в игорном доме, указывают на вас, как на человека очень опасного. – Я просто защищал свои права и не разрешал обкрадывать себя.

– В ту ночь, когда вас арестовали, вы присвоили себе ставку одного из игроков. Этот господин уверял вас, что я играл на его деньги, – это очень возможно. Я играл на его деньги, но я выиграл, и выигрыш, конечно, уже не принадлежит ему.

– Во всяком случае, мсье, – продолжал арестованный, – это дело касается только лично меня и его. И, кроме того, при воровстве наказывается само желание воровать, а я не имел такого желания. Кроме того, карточный долг стоит и выше, и ниже закона. – Согласитесь, это удивительно, что рабочий может быть постоянным посетителем Баландье.

Я и не думал посещать ее обедов, я не обедаю у нее. – Однако вы ужинали у нее каждый день и уходили только под утро.

– Я приходил по вечерам поговорить с ней, – с некоторым смущением отвечал арестованный.

– И я оставался поздно потому, что эта женщина любит остроумные рассказы, и ей нравится мое общество. – Вы говорите, что приходили к ней вечером, но полиция наводила справки в указанной вами мастерской, и там сказали, что вы не работаете и двух дней в неделю.

– Это только в последнее время – с тех пор, как я стал посещать эти проклятые дома. – Но, мсье, в этих домах вы не выигрывали, а воровали. – Боже мой, мсье, какие вы употребляете жестокие слова.

Если на это смотреть с такими предрассудками, то я, конечно, вор.

– Эти слова очень резки, конечно, но верно передают суть дела. – Но дело в том, что общество опирается на ложные идеи и не хочет верить правилу, что нужно брать свое добро там, где оно попадается.

Я взял в долг у этого господина деньги, которые он выиграл у других. Я знаю, что в Евангелии говорится: «Не делай другому того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе». Этот господин поступил очень плохо – он опорожнил карманы других, а я – его. И беру Бога и всех святых в свидетели: я позволяю любому в свою очередь опорожнить мой карман. – Вы смелый мошенник, мсье, – сказал он, – и все скоро узнают об этом. Панафье вышел из соседней комнаты и сказал: – Это не тот человек, которого мы ищем, но он поможет нам найти того. Господин, которого приятно было бы иметь другом Красавец Густав (так как это был он), известный читателю по портрету, висевшему в столовой Баландье, несколько смутившись сначала от того, что его знают так хорошо, очень скоро оправился, услышав, как Панафье говорит агенту: – Вы позволите мне сказать несколько слов арестованному? – Милостивый государь, я… – Послушайте, не перебивайте меня. Вы сейчас сами довольно цинично признались в этом; Одним словом, если мы захотим, вы отсюда не выйдете – вам придется Открытка Поздравление С Днем Рождения Сыночка От Родителей отправиться в Пуасси. Однако, так как на вас не поступило ни одной личной жалобы, то мы можем и не отдать вас под суд, если вы согласитесь помочь нам.

В игорных домах бывает один человек, который нас особенно интересует.

Вы знаете этого человека и можете сообщить нам кое-какие сведения о нем. Если бы один из вас предложил мне работу, то я с восторгом стал бы служить правосудию. Я за порядок, за полицию, которую признаю необходимой. Я не был нищим, я стою за плебисцит, и если полиция нуждается в человеке, преданном ей, я к ее услугам. Даже сам агент не мог выслушивать равнодушно это предложение, хотя ему часто случалось слышать подобное. Что касается Густава, то он не осознавал производимого впечатления. Через них я могу узнать, что происходит в разных местах. И если бы я был убежден в покровительстве… Одним словом, вы на следующий же день знали бы все, что делается и говорится. – Именно это нам от вас и нужно, – сухо сказал агент. – Прежде всего, – продолжал Панафье, – вы знаете одного человека, посещающего игорные дома. Он действительно бывает у Баландье, и даже так получилось, что я сам привел его туда.

Вы знаете, у него много знакомых хорошеньких женщин. Тем более, что однажды, заметив двух высоких малых, следивших за ним недалеко от улицы Омер, я предупредил его. – Нет, я знаю лишь то, что он богат, что он был аббатом, вот и все. Да еще он как-то мне сказал: «Когда вы познакомитесь с какой-нибудь хорошенькой женщиной…» – Хорошо, – с отвращением перебил агент. – Я хочу, чтобы, когда аббат наведается в какой-нибудь игорный дом, он уведомил нас об этом в тот же день.

Тогда можно будет сделать обыск и захватить его, а затем произвести следствие и убедиться, что я не ошибался. – Идите и делайте то, что вам говорит этот господин. Каждый день в 10 часов вы будете приходить сюда с донесением.

Не забывайте, что за вами наблюдают и что малейший обман погубит вас. Но каждый человек должен думать о средствах к существованию. Я хотел спросить, где я буду получать вознаграждение? Панафье и агент обменялись взглядами, полными презрения. – Благодарю вас, мсье, – ответил красавец Густав, выходя из комнаты, весьма довольный собой.

– И не подумаешь, что есть подобные субъекты, – говорил между тем агент Панафье. – Если он захочет, то не пройдет и недели, как мы найдем аббата. Сейчас я могу сказать только, что это опасный преступник. Приходите утром, и я передам вам те сведения, которые сообщит мне этот негодяй. Молодой человек вышел и направился к квартире братьев Лебрен.

Он был недоволен своим посещением агента Лоре, которое принесло ему немалое разочарование.

По донесениям, полученным им об игорном доме на улице Рампон, он был убежден, что аббат арестован, но эта таинственная личность снова ускользнула от него. Только выйдя от агента, он стал сожалеть, что не спросил красавца Густава, был ли аббат на улице Рампон во время полицейского обыска, а также о том, что не попросил у Лоре посмотреть список арестованных и отпущенных после предъявления документов. Тем не менее, в этой неудаче для него было и маленькое утешение, состоявшее в приобретении помощника в лице Густава Лебо. Не было сомнения, что он наведет их на след аббата, а в случае необходимости и захватит его. У Панафье всегда были под рукой Пьер Деталь и Ладеш, от Лоре он получал сведения, но полицейскими агентами пользоваться не мог, потому что поиски по делу, которым он занимался, были давно прекращены.

Несмотря на уверенность в скором достижении цели, у Панафье было тяжелое предчувствие, от которого он напрасно старался избавиться. «У меня сегодня черные мысли, – думал он, – и это очень глупо для такого благоразумного человека, как я. Убежден, что причина всего этого – происшедшая перемена в Луизе. Она знает, что у меня сейчас больше денег, чем раньше, и пользуется этим.

Но сколько я ни думаю, что все это пустяки, меня преследуют тяжелые мысли». «Теперь я пойду к Лебрену, – продолжал он, – а оттуда схожу в ее мастерскую и сразу же успокоюсь.

Я никогда не думал, что могу ревновать до такой степени».

Придя к братьям Лебрен, он рассказал им все, что узнал нового, и прибавил, что, по всей вероятности, дня через два аббат будет пойман.

– Да, я готов дать голову на отсечение, что это именно так. – Господин Панафье, я надеюсь, вы доставите нам удовольствие, позавтракав с нами? Сначала Панафье отказывался, но затем, надеясь разогнать свои черные мысли, согласился. Однако это оказалось самым плохим средством из всего, что он мог придумать, так как беседа с братьями была не особенно веселой, и все время крутилась вокруг дела, которому они посвятили себя. Оставив улицу Шарло еще более печальным и мрачным, чем он был, когда пришел туда, Панафье прямиком отправился на улицу Кер, где находился магазин, в котором работала Луиза.

Поднявшись в мастерскую, он увидел маленькую работницу лет десяти, которая знала его. – Милая Розалия, – сказал он, – мне надо попросить тебя об одолжении. – Послушай, моя милая, вот тебе два франка, но ты не должна никому говорить того, о чем я тебя спрошу, в особенности ей. – Хорошо, мсье, – согласилась она, с удивлением глядя на него. – Как, ты не знаешь, работают ли у вас по вечерам допоздна? Но я не знаю, может быть, мадемуазель Луиза и работает.

– Мастерицы говорили, что она не работает больше, что она нашла богатого молодого господина. Панафье почувствовал, что холодный пот выступает у него на лбу, ноги отказываются ему служить, и он вынужден был ухватиться за перила, чтобы не упасть. Несчастный старался скрыть горе, которое на него навалилось.

– вскрикнул он, решив, что Луиза уверяла своих подруг, будто бы он соглашается терпеть такое. – Нет, она сказала, что вы расстались месяц назад, и она думает, что вам все известно. – Мы расстались, но я не знал, что она перестала здесь работать, и хотел поговорить с ней. Девочка вернулась в мастерскую, говоря себе: «Как можно бросить такого доброго и красивого молодого человека?» А Поль в это время спускался по лестнице, шатаясь, как пьяный, и встряхивал головой, стараясь развеять туман, который застилал ему глаза.

Полученный им удар был ужасен, он отказывался верить во все это.

Луиза, его единственная привязанность, обманула его. Эта женщина, делившая с ним и радости, и горе, его Луиза, приходила к нему каждый вечер из объятий другого, а его губы стирали с ее губ следы поцелуев другого – «богатого молодого человека», как сказала Розалия. Выйдя на улицу, он бросился бежать, и весь остаток дня бегал по улицам и полям, сам не сознавая, куда несут его ноги. Когда наступила ночь, он сел, наконец, на скамью на бульваре и зарыдал. Панафье пришел к себе страшно расстроенный, и лег на кровать с мыслью: «Когда она вернется сегодня вечером, я поговорю с ней».