Поздравление С Днем Рожденья От 37 Лет

– Думаю, тебе, Саня, сейчас профилактика не помешает! Примем, так сказать, неспецифические превентивные меры в отношении острых респираторных инфэкций… Что пить будем: чай с водкой или коньяк с лимоном? – Не хочу я, – Пускин закинул сырую одежду на кухонную верёвку и с равнодушием посмотрел на озадаченного фельдшера.

На твоём честном лике, прям на лбу, всё всегда написано крупными буквами… – Поздравление С Днем Рожденья Сестры 48 Лет Безруков впился глазами в Пускина. В Оленьку, конечно… Ух, она змея подколодная, нашего Сашку замучила… – Ну не надо, я тебя прошу!

– Между вами разница лет восемь… Это же пропасть, Саня! Безруков по-актёрски приложил руки к груди: – Так она тебе отказала?

Безруков подошёл вплотную к Пускину и ткнул ему пальцем в лоб: – Ну, тогда ты действительно идиот… – Я её напугал, похоже. Начал объясняться, но не вовремя… Не получилось у меня… – Саня, хочешь начистоту? – Безруков поставил стул на середину кухни и сел на него, картинно положив ногу на ногу. – Безруков потрясал в воздухе своими огромными ручищами.

Пускин с тоской в глазах уставился на Безрукова, а тот, войдя в роль наставника, методично продолжал: – Ты не даёшь ей права выбора… Точнее сказать, ты не даёшь ей возможность проявить себя… – А вот так, дружище! Там, где заканчивается Пускин-мужик, начинается Пускин-директор, которому нельзя отказать.

И получается, что Оленька, как бы это сейчас грубо ни звучало, становится твоей заложницей.

Предоставь Оленьке право самой действовать, тогда ты точно поймёшь, нравишься ты ей или нет. Не надо навязываться… Чем меньше женщину мы любим… – Не всегда это срабатывает. Возьми себя в руки, ты же мужик, а не юнец сопливый! Да тут действительно дело дрянь… – Я не знаю, как так получилось… Сам не ожидал. – Естественная физиологическая потребность… – Я тебе не про физиологию, а про душу говорю, – выкрикнул Александр Сергеевич. В твоём случае томление духа от томления тела – прямая связь, между прочим.

По Фрейду… – Реалист, скорее, – Безруков почесал затылок и задумался. Пускин, бледнея от волнения, бросил: – У тебя везде и всюду физиология… – Может, ты и прав в чём-то. Есть женщина – нет проблемы… Со мной ты тут, брат, надорвёшься спорить. – Да понял я уже, Сань, – Безруков взъерошил волосы Пускина и печально на него посмотрел.

– Совсем ты как телок, возьми за верёвочку и следом пойдёшь. Оленька, конечно, ничего, но не моё… Я люблю плотненьких, шоб, знаешь ли, с формами!

Таскается за Оленькой следом, куда она, туда и он… И тут-то ей маета!

– и с этими словами Олег Олегыч, картинно изображая Вини Пуха, проковылял к холодильнику. – У, беда бедишна, – поджав губы, проговорил Безруков. – Ну вот, а жениться собрался… – Кто жениться собрался?

– Я так думаю, после сегодняшнего тебе на ней всё-таки жениться придётся, – Безруков многозначительно поиграл глазами. – Так ничего ж ещё не было… – А кто, за руки держась, по полю бегал?

– Вся деревня уже знает, – Безруков отрезал толстый ломоть чёрного хлеба и посыпал его крупной солью. – А то, что человеку твоего статуса такое не положено. Коли вдвоём на задворках ходите да за ручки держитесь, не боясь никого, значит, отношения у вас.

А поскольку человек ты серьёзный, то и отношения, выходит, серьёзные.

– Забавная у тебя логика… – Это не моя логика, – с жадностью глотая куски, бубнил трубным голосом Олег Олегыч, – это логика Митревны.

А то скулит бедолага… Не жалко тебе её совсем, животину хилую? Александр Сергеевич долго стоял у окна, бессмысленно всматриваясь в серое пространство дождя. Упорные, хлёсткие нити прошивали желтеющую листву и вспенивали добела бесформенные лужи; осень – напористая и неоглядная – вступала в свои права.

Тем временем… Утро воскресенья тоже было дождливым. Проснувшись рано, Оленька около часа слушала, как по окну монотонно стучали крупные капли.

Иногда с порывом ветра на стекло обрушивался целый поток. Дом остывал… Низкое мрачное небо изливалось невыносимой тоской… Увидев, что хозяйка не спит, Солярка осторожно покинула сонных котят и прыгнула на кровать. – Предлагаю, многоуважаемая мамаша, ещё немного поспать». Зажмурив глаза, кошка благодушно мяукнула и свернулась в ногах. Через занавески пробивался слабый луч солнечного света, он то появлялся, прыгая по стене бледным пятном, то исчезал, оставляя комнату в тягучем сумраке. Накануне вечером, после тяжёлого болезненного сна, пребывая в молчаливой меланхолии, она вдруг ощутила необъяснимый страх… Он не был рождён предощущением беды, он являл собой другое – пугающий восторг большого чувства, осознание которого мучительно. Испуг от прямолинейности Александра Сергеевича прошёл, и девичье воображение в тумане грёз уже рисовало иное… – Оля! – Похоже, Вася Пустоцветов не оставил-таки своих мыслей. – сказала еле слышно Оленька, накинула халатик и вышла из комнаты.

Алла, скидывая полусапожки, держала в руках пятилитровое ведро свежесрезанных подосиновиков. Ольга, глянув на них, покачала головой: – Пускин что ли? Гляди, судя по срезам, так… – Получается так, – в душе Ольги Семёновны полыхнуло пламя стыда, ей хотелось рыдать от осознания своей женской слепоты… – Ну, дорогая… Похоже, всё серьёзно, – Алла поставила ведро и сурово поглядела на свою сожительницу. – Аллочка вцепилась в её плечи и, испугавшись своей мысли, перешла на шёпот: – Он обидел тебя?

Оля молча покачала головой и резко убрала руки от лица, в её печальных глазах стояли слёзы. – Истерить не надо… Рассказывай, – учительским тоном приказала Аллочка. А я убежала… Испугалась… – Оленька по-детски хлюпнула носом. Вся её тоненькая фигурка, сгорбившаяся от первой сердечной горечи, вызывала жалость… – Ну ты и дурёха! Мужики, не всегда стоя на одном колене, признаются в своих чувствах… По-разному бывает… Оленька отстранилась от Аллочки и, прикрыв глаза, с надрывом сказала: – Мне кажется, люблю я его… – Вот те на! Посмотрит на меня, так сразу вот тут, – Оленька показала на солнечное сплетение, – как будто уголёк закрутится, запечёт, – она вдруг тяжело выдохнула и замолчала.

– А приехала деловущая… – Аллочка, смеясь, ущипнула Олю за щёку.

Школа, ученики – это одно, а он… – Ох, милушка… Толку в тебе маловато ещё, – покачала головой Аллочка.

Если он сказал о любви, то, значит, так оно и есть.

Народ про вас уже невесть что складывает, а вы ещё, ангелочки, за руки даже не держались… – Держались, – Оленька вспыхнула и, стесняясь, отвернулась.

Ей, только ещё открывающей тайны взаимного притяжения мужчины и женщины, было сложно… Многое она по своей душевной чистоте не понимала. Чистой завистью… Каждое слово, прикосновение – всё сейчас остро воспринимать будешь, во всём гореть будешь, грезить будешь! – немного помолчала, глянула на Олю тусклыми глазами и добавила: – А я вот живу вроде, да только впустую.

Ты вон какая – все головы сворачивают, когда идёшь… – А толку что? – Ты красивая, – и Оленька осторожно коснулась её плеча. – Ты тоже ничего… – почувствовав это лёгкое прикосновение, сказала Аллочка.

Но мужчины любят красивых… – Ооооо, милая… Кто-то из древних сказал удивительно точно: «К красоте любимой женщины привыкаешь так же, как и к её уродству».

В этой тяжеловесной паузе угадывалась непреходящая внутренняя тоска. Домыслов по этому поводу среди односельчан ходило много, думала и Оленька об этом.

Но Аллочка Белова, умея разговорить любого, душу свою раскрывать не спешила. Очевидно, не единожды споткнувшись о лукавство… Тактика. Две недели Пускин старательно демонстрировал Ольге Семёновне своё показное безразличие: на совещаниях в её сторону не смотрел, на переменах к ней в кабинет не заходил… Понимая причину всего происходящего, Оленька несколько раз пыталась завести с Александром Сергеевичем разговор. Но Пускин был неприступен: в ответ она всегда получала равнодушный взгляд и явно надуманные оговорки типа «спешу – дела». Разительные изменения в поведении директора не могли не броситься и в глаза коллегам. В школьных кулуарах начались пересуды… Не имея возможности объясниться с Пускиным, Оленька сникла… Неизбывная тягость в душе от сложившейся ситуации привела к тому, что за несколько дней жизнерадостная девушка Оля Ясногор превратилась в тень. Ни остроты Васи Терпигорева, ни шутки Аллочки не могли вызвать в ней хоть какую-то реакцию… Она допоздна задерживалась на работе в надежде на то, что при выходе из школы «случайно» может столкнуться с директором, и уж тогда ему точно придётся выслушать её. Зайти же к нему в кабинет и выложить всё начистоту она не могла – попросту не хватало духа… Но как бы долго Оленька ни находилась в школе, она всегда уходила раньше Пускина. Придя домой, она, не зажигая свет, садилась за стол и подолгу всматривалась Поздравление С Днем Рожденья 37 Летием в жёлтое окно напротив, в котором за складками штор угадывался силуэт Александра Сергеевича. В один из этих мятежных дней в её маленький блокнотик аккуратным мелким почерком наконец было вписано готовое, доделанное и переделанное стихотворение, которое она сочиняла в первые дни… Беспечной радости полна – И своевольна, и дичлива – Кружила в комнате она. Нарушив мой дневной покой, Легко скользнула в полог белый. Шестнадцатого сентября директор задержался в школе до полуночи. Погрузившись в работу с головой, он как мог справлялся со своей сердечной тоской… Но мысли то и дело возвращали его к Оленьке.

Ему казалось, что мет о да Безрукова не даст предполагаемого результата: Ольга Семёновна не делала никаких значительных шагов навстречу… Не потеряет ли он её вообще, отдалившись? Чем дольше Пускин находился в этом странном состоянии бессмысленного одиночества, тем сильнее ощущал непреодолимое желание видеть свою дорогую мучительницу. «А не послать ли Олега к чёрту!» – отчаянно подумал он, выходя из школы, и посмотрел на заветное окно общежития. В тёмном оконном проёме виднелась тонкая полоска света.

И предположив, что Ольга Семёновна уже спит, тихо прошептал: «Спокойной ночи, хорошая девочка Оля…».

Сентябрь – пора любви… Не май, не три жарких месяца лета, именно сентябрь – тихая, ясная благодать! Радость для души и услада глазу… Везде и во всём торжество… Отяжелевшая зелень лесов окроплена жёлтой медью, сады исходят сладко-терпким ароматом спелых яблок. Днём ещё тепло, а вечерами… Вечерами на перекрёстках холодных ветров, под непостижимо звёздным небом хочется любви – зрелой, согревающей, томительно-сладкой… И как бы ни стремился человек жить по разуму, любящее сердце его всегда будет повинно в череде досадных происшествий, вызванных нелепыми случайностями и ошибками.

Но какая любовь без пыла и волнений, предчувствий и метаний! Придя домой, Александр Сергеевич сразу лёг спать, но до трёх часов ночи промаялся, ворочаясь с одного бока на другой. Разумеется, утром он проснулся совершенно разбитый. Этой ночью Оленька тоже спала плохо, что не могло не сказаться на её настроении. Однако рабочий день у обоих прошёл вполне нормально, без каких-либо эксцессов. Если не считать того, что Василий Терпигорев, отчаянно пытавшийся завоевать внимание молодой учительницы, на большой перемене несколько раз порывался выпрыгнуть со второго этажа.

Но поскольку сие злодеяние не свершилось, можно считать, что этот день прошёл всё-таки благополучно. Чувствуя усталость, Ольга Семёновна решила не Поздравление С Днем Рожденья 66 Лет оставаться на работе до вечера, а пойти домой и лечь спать.

Задуманное было осуществлено: три часа кряду Оленька спала, не подавая признаков жизни. В начале седьмого она проснулась и как сомнамбула побрела на кухню, выпив чашку крепкого чая, почувствовала себя значительно лучше… С работы вернулась Аллочка.