Поздравления С Днем Рождения По Телефону Наталье

В произведении Солженицына я вижу характер откровения об истории страданий человечества. Советский Союз мог бы гордиться Солженицыным, если бы не отрицал его, не объявлял его еретиком. Ведь критически он идет не дальше, чем пошел Хрущев в своей знаменитой речи. Те, которых называют очернителями, как раз стремятся очистить свое гнездо. Книга Солженицына объединяет Толстого и Достоевского, которых считают антагонистами. В двух главах (вечер у Макарыгиных) сводятся воедино судьбы.

Эти задержки, запинания определяются долгим дыханием, а не тем коротким, которое создает обаяние западного Поздравления С Днем Рождения По Телефону Коллеге романа.

Зримо представлен мир ничего не сознающих, мир сокровенно страдающих в наших запутанных обстоятельствах"1. Это - выражение самой жизни: и злобность, и духовное величие. Солженицын не рассматривает действительность сквозь призму своих чувств и .политической позиции, а стремится как можно более точно передать то, что есть. Трезво расценивает поступки людей, вникает во внутренние побудительные причины их. Внутренней динамикой своих героев Солженицын интересуется еще больше, чем психологическим наблюдением различных темпераментов.

Нержин все же сознает, что душевный мир, которого он достиг, избирая такой выход из положения, могущественнее ожидающих его ужасов"2.

"Роман - блистательное произведение жизни и правды. Литературная сила Солженицына такова, что Русанов, анти-Костоглотов, изображен с той же силой. Он так же силен и так же человечен, как и его антипод.

У Русанова есть ощущение, что он все потерял, когда входит в палату.

Но ему нечего терять, потому что все, что у него есть, - ложь.

Более чем где-либо на этих "женских страницах" выявляется умная человечность автора"3.

"Боль - физическая, моральная и психологическая - основная тема Солженицына, и он пишет о ней с остротой и проникновением, недоступным ни одному советскому писателю.

А за пределами ада люди - рабы политического режима. Раковый корпус - символ болезней советского общества.

Для излечения этих социальных недугов Солженицын применяет свою терапию - пишет о вещах, которые нормально запрещено обсуждать"5. "Раковый корпус и сама болезнь - символы вопреки всему"6.

"Солженицына обвиняют в клевете на советскую действительность.

Но если темные стороны есть - стоит ли их скрывать? Кого рассказ писателя задевает до глубины души - должен Хорошее Поздравления С Днем Рождения По Телефону найти в открытой им ране доброе, а не злое, знак доверия, а не безнадежность. В сознание читателя закрадываются вопросы: "Что такое человек? Каковы пределы человеческих сил?" "Костоглотов прошел школу, такую же тяжелую, как болезнь. Этим объясняется смесь грубости и нежности, резкости и доброты. Показ народного облика - одна из сильнейших сторон таланта Солженицына. Всегда присутствие народа, любовь и доверие к нему"1. "Солженицын подчеркивает, что добро доступно каждому человеку. Близость смерти кристаллизует поединок человека с самим собой"2. Страх перед смертью заставляет задуматься: что же в жизни самое главное.

Благодаря Солженицыну образ России выступает из мрака лжи и немоты, в которых она так долго была погребена при Сталине. Выразил незримую трагедию своего народа и героизм тех русских, кто незримо в темноте сопротивлялся лагерному аду, у которых и сегодня есть замечательные последователи - они верили в духовную свободу человека и истину"4. "Солженицын стал легендой не столько по политическому и художественному значению своего творчества, сколько по поразительному поведению этого человека - его решимости и его мужеству, с которыми он отстаивает свою писательскую работу и продолжает ее, не давая ввести себя в заблуждение"5. "Поскольку Советский Союз стремится быть образцом социализма, то и поведение Союза писателей становится примером для других.

Творчество Солженицына заставило нас глубоко вдуматься в эти противоречия, которые ставят под угрозу будущее социалистической культуры"6. К сожалению, эти слова Пьера Дэкса не были услышаны Союзом писателей СССР, не послужили ему подсказкой. Союз продолжал ломать голову над тем, что ему делать со строптивым писателем Солженицыным. Александр Солженицын: по ту сторону рака, гимн жизни.

Александр Исаевич путешествовал с Можаевым с 27 июня по 3 июля. Можно было бы и больше, но уж больно плохи дороги на Рязанщине. В одну из своих поездок в Рязань я отпечатала ему с них фотографии. Среди типов мужиков был и тот, с которого Можаев писал своего Федора Кузькина.

Из Рязани (к его возвращению я тоже туда приехала) мы вернулись в Борзовку вместе с моей мамой. По дороге мы свернули с Рязанского шоссе в сторону и посетили старинный городок Зарайск, в котором Александр Исаевич когда-то в одну из своих велосипедных поездок побывал и о котором много интересного рассказывал.

Кремль, Никольская церковь, собор Иоанна Предтечи, обрыв над рекой Осетр.

Из путешествия Александр Исаевич вернулся не совсем здоровым. И, хотя по приезде нашем на дачку стояли очень жаркие дни, я должна была не один раз ставить мужу то банки, то горчичники. Чтобы на это уходило меньше времени, он порой ложился на бок и получал банки, вопреки всем правилам медицины, сразу на грудь и спину.

Но это не мешает Александру Исаевичу почти тотчас идти к своему столику над Истьей. В моем дневнике и раньше проскальзывали упоминания о работе моего мужа над романом.

работает наверху, потом за своим столиком под ивами. А тут еще он потерял (вероятно, в музее) одну важную бумажку. В общем, второй день у него очень скверное настроение. 17 июня - утром С., как все последние дни, много косил. 19 и ю л я - С., работая над Лениным, продолжает находить общее с ним - Ленин не мог слышать балалайки за стеной! 17 августа - от соседского громкоговорителя защищается 3-й Героической симфонией Бетховена.

Говорит, что под нее "Самсоновская катастрофа" хорошо пишется. говорит, что "Самсоновская катастрофа" неожиданно очень разрастается. 30 августа - слушали на "Гру" две главы из "Самсоновской катастрофы", которые С. Наряду с писанием романа, работой в архивах и библиотеках, с просмотром старых журналов и газет Александр Исаевич все время стремится отыскивать очевидцев тех событий, которые должен описать. Однажды в премерзкую погоду мы ездили в Малоярославец, где он интервьюировал одного рекомендованного ему старичка и был разочарован, что тот не участвовал в первой мировой войне. А в Москве познакомился с другим старичком - кажется, Шпаковым.

Хотя тот был участником первой мировой войны, но был не артиллеристом, как ожидалось, а кавалеристом Нарвского полка.

Зато он оказался уроженцем Тамбова, геральдистом, да еще генеалогом! Были среди них наши гости, которые чаще всего приезжали по делу, и. мои гости, приезжавшие обычно в отсутствие моего мужа, чтобы его не отвлекать.

Самого желанного гостя мы ждали еще весной, в начале мая. Примерно за год до того моего мужа потянуло дать прочесть Твардовскому "Архипе-лаг". Не называя вещь, он как-то предложил Александру Трифоновичу ее почитать, пока только часть. Однако Твардовский не забыл об обещании Солженицына, и в новогоднем поздравлении к 1969 году он писал: "С огромным интересом жду обещанной Вами части некоего целого". И вот договорились, что Александр Трифонович приедет к нам на несколько майских дней. Но теперь уже не в Рязань, как было шесть лет назад, когда Твардовский читал у нас дома "Круг первый", а. И читать "Архипелаг", один из экземпляров которого Александр Исаевич специально приготовил для него (у нас дома "Архипелаг" не хранился). Муж должен был привезти Александра Трифоновича 8 мая. Твардовский и позже будет стремиться прочесть то, чему не знал даже названия. Однако Александр Исаевич охладил, сказал, что будто скоро уезжает. (Не мог же он сказать ему, что уже снова далеко запрятал "Архипа".) Пообещал дать рукопись осенью. Но и следующей осенью Твардовский не прочтет "Архипелаг" и вообще никогда.

Солженицын подарил Твардовскому маленькое издание "Круга" (в издательстве "Посев"), сделав надпись: "С любовью и благодарностью Александру Твардовскому издание, которое нам с ним, увы, не удалось осуществить".

Кроме знакомых, к которым я уже привыкла и которым неизменно радовалась, приезжали в то лето иногда и мало, и даже вовсе мне до того не знакомые. Александр Исаевич с одним из них ушел в лес (важные разговоры велись только там), а меня оставил с двумя незнакомыми людьми. Я было запротестовала, но муж бросил: "Привыкай!" Обошлось. За обедом в тот день речь зашла о том, каким должно быть государство. Александр Исаевич высказался в том смысле, что государство. не должно мешать духовному, нравственному совершенствованию человека. Моего мужа всегда интересовала политика, но теперь она явно начинает перетягивать его у литературы.

Первый раз так произошло с ним во время войны, в 43-м - 44-м годах. А теперь он на моих глазах будет все больше изменяться в смысле соотношения литературной и политической сторон его жизни. А ведь еще в марте 1968 года он сделал мне наброски для ответа Л.

Ее нельзя рассматривать в плоскости друзья - враги. Она пишет о человеческом духе, который никогда ни 2 тысячи лет назад, ни при Шекспире, ни теперь - не исчерпывается политикой". В то лето к нам продолжала приезжать на своей "Волге" Е. (За это время выяснилось, что мы с ней одного и того же года рождения. Это невольно сближает.) Я охотно с ней беседовала, угощала ее, неизменно провожала с цветами. Александр Исаевич настолько проникся к Екатерине Фердинандовне доверием, что хочет переписать на нее наш дачный участок.

И не только Союзу становится тесно жить с ним на одной земле. А тут еще начали ходить слухи, что Солженицыну хотят дать Нобелевскую премию. Пока существенных перемен не произойдет, мы будем жить в Борзовке, но официально дача станет принадлежать Светловой. Если же наша жизнь изменится и мы будем вынуждены расстаться с Борзовкой - Екатерина Фердинандовна обязуется дачу сохранить. 30 августа она приедет к нам вместе с мужем, чтобы принять окончательное решение, и я сфотографи-рую их вдвоем - "покупателей нашей Борзовки" - на большой дубовой скамье, на фоне кустов смородины. Я особенно ценила гостей, которые и мне в чем-то помогали по участку. Это были по большей части знакомые и друзья из Рязани. Иванов, которого Александр Исаевич прочил в будущие сотрудники своего будущего журнала. Худой, непомерно длинный, он обладал тем не менее недюжинной силой. С успехом вырывал старые кусты крыжовника, засохшие яблони, выкорчевывал слишком разросшиеся одичавшие вишни. А то из Рязани приехала Лена Ф-ва, обеспокоенная слухами, будто подожгли наш дом. Вернувшись однажды из Москвы, муж обнаружил на столе террасы пластинку - 27-ю сонату Бетховена.

На карточке-листке - надпись: "Александру Исаевичу Солженицыну".

Несколько лет спустя я узнаю эту женщину и ту побудительную причину, которая заставила ее подарить моему мужу одно из поздних творений Бетховена. При прочтении "Ракового корпуса" ее резанула злободневность, пробивающаяся порой публицистичность. Даря Бетховена, она хотела сказать своему пошатнувшемуся кумиру: "Вот как надо писать!" Мои гости разве что лишь на несколько часов иногда пересекались с мужем. Так, в день маминых именин, 4 августа, приехала к нам моя старшая двоюродная сестра Таня, с мужем, из Ростова. Именины отпраздновали вместе, после чего Александр Исаевич уехал в Москву. Дальше было спланировано так, чтобы, отвозя гостей на станцию Нара, я тут же встретила мужа, возвращающегося из Москвы. В другой раз я, Поздравления С Днем Рождения 50 Лет Наталье напротив, встретила на станции гостей сразу после того, как проводила мужа в "северную" поездку. На этот раз это были: другая моя двоюродная сестра Надя и Шура Попова, которая пробыла у нас неделю.