Поздравления С Днем Рождения Сослуживице Своими Словами

— По лицу Сапелкина можно было догадаться, что он знает, где Трыкин. — Вы подумайте, подумайте, это очень важно, прежде всего для него. Вы понимаете, какое страшное обвинение нависло над вашим товарищем, Сапелкин? — Да, понимаю… — Глазенки Сапелкина заблестели, забегали, видно было, что он колеблется, сказать или нет, где можно найти Трыкина. Не будет ли это предательством по отношению к товарищу. Но он взглянул на труп Николая и выпалил: — Езжайте на улицу Гримау, дом десять. Давайте вместе с Алексеем Алексеевичем срочно туда.

Проходя по темному коридору, почувствовал чей-то взгляд. Он обернулся… В коридоре стояла маленькая старушка Вера Александровна и смотрела на него. В ее взгляде Гусев почувствовал какое-то напряжение. В нем были мольба и желание что-то важное рассказать ему, Гусеву. Но она резко повернулась, открыла дверь своей комнаты и шагнула в нее.

Что-то очень важное… Гусев стоял в раздумье, не зная, что ему делать. Зайти сразу к ней или подождать, дать ей собраться с мыслями. Коли она не решилась рассказать то, что знает, она не решится, даже если он будет настаивать. А с другой стороны, надо ковать Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами, пока горячо. А она, безусловно, что-то знает… Он подошел к ее двери и постучал. Позже, позже, — слабым голосом отвечала из-за двери Вера Александровна. Гусев не счел нужным стучать дальше, постоял немного и пошел опять в комнату. Труп надо было увозить на судмедэкспертизу, а затем вести это дело — видно, простецкое, несложное, обычная ерундовая бытовуха на почве пьянства и скотства. Найдут они, разумеется, скоро этого дурацкого Трыкина, тот покочевряжится малость да и расколется как миленький. Соседка-то, видать, все видела, да припугнул ее Трыкин, вот она и боится рассказать, хочет, да боится, но она все равно расскажет, честность у таких, как она, выше страха. Устроят им очную ставку, припрут его косвенные свидетели, да наверняка и нож где-нибудь неподалеку отыщется с его отпечатками пальцев. Будет суд, получит этот придурок лет восемь-десять по сто пятой статье и поплывет по этапу в дом родной.

А он, Гусев, будет заниматься следующим Поздравления С Дном Рождения Сослуживице Своими Словами, таким же нелепым и безобразным. Он сидел и курил, поглядывая на труп мясника Фомичева, продолжал что-то записывать эксперт, пригорюнившись, подперев голову руками, сидела за столом Люба, всхлипывал полупьяный Сапелкин, паясничал на диване Толик.

«Скорее бы приходили Сергеев и Царев с Трыкиным ли, без него, надоело в этом клоповнике до ужаса», — думал с раздражением Гусев… Время тянулось медленно, Люба принесла чаю, попили молча, потом Гусев опять закурил. — Товарищ капитан, — озадаченно произнес Царев, вытирая пот со лба. Дела-то какие… Трыкин-то со вчерашнего дня в камере. Его еще вечером взяли, на улице хулиганил, гад… — Во сколько его взяли? — Он и впрямь поперся на улицу Гримау, но около метро «Академическая» сцепился с кем-то, возникла драка, его и скрутили. Так и сидит там со вчерашнего дня, мне только что звонили.

Он только с виду такой, а так он добрый… — «Добрый», — проворчал Царев. — Это ладно, — почесал голову Гусев, глядя на Любу, сидевшую с открытым ртом.

Трыкин не убивал, Любовь Михайловна, Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами у него железное. — Мало ли… А вообще-то, это ваше Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами — расследовать. Я вам сказала, что было вчера, а теперь расследуйте. — Расследуем, не беспокойтесь, — тихо произнес Гусев.

Вы останьтесь, Алексей Алексеевич, пока Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами не увезут. Ладно, Любовь Михайловна, всего доброго, будем вас вызывать. Он мрачно взглянул на Толика, корчившего на диване гримасы, и вышел из комнаты. Проходя мимо комнаты Веры Александровны, Гусев приостановился и непроизвольно дернул ручку двери. Событие такое вообще дело невеселое, но эти оказались тягостнейшими особенно, и в моральном, и в материальном смысле. Люба была уверена, что два братана Николая помогут, надеялась она и на сбережения старухи Пелагеи Васильевны. Кинулась Люба к загашнику в тумбочке да так и ахнула… Не зря покойник каждый день дома попойки устраивал. Своей сберкнижки у нее не было, она нашла сберкнижку Николая. Люба побежала в сберкассу и обнаружила там удивительную вещь — вклад был действительно завещан, но на имя Фомичевой Пелагеи Васильевны… Старуха тяжелой поступью вошла в комнату.

За ее мощной спиной возвышались головы Ивана и Григория. «Не уберегли», — произнесла старуха и плюхнулась на стул. Люба накрыла на стол, потом долго рассказывала старухе и братьям о случившемся. И лишь в конце трапезы Люба решила завести разговор о деньгах. — Николай-то свой вклад вам завещал, там три с половиной тысячи осталось, было больше, но он остальное снял.

А дома, понимаете ли, почти ничего нет, он ведь мало зарабатывал в последнее Поздравления С Дна Рождения Сослуживице Своими Словами. Старуха при упоминании о деньгах вся напружинилась и уставилась в одну точку. — Так что же, Пелагея Васильевна, — обратилась Люба к ней по имени-отчеству.

— Эти деньги Коля мне на старость оставил, — наконец произнесла она. А не потому, что вы кормильца своего похоронить не можете.

Извели человека, а теперь со старухи деньги требуете. Ей стало не по себе от бешеной ненависти, звучавшей в голосе злой старухи. — Я зарплату уже полгода не получал, откуда у меня? — засуетился чернявый Григорий, очень похожий на покойного Николая. А подкалымишь, все на жисть идет, сами знаете, жисть-то какая поганая. Вот сто рублей есть, хотел в Москве гостинцев детишкам купить, да уж ладно, бери, раз так, ради только братана… — Да что такое сто рублей? Тебя и сына кормил, да еще и дочь твою, он ее вообще кормить не обязан был… — Она сама работает!

— Не хотите давать — не надо, и нечего мне мораль читать. Похороним вот Николая, и катитесь вы, мамаша, со своими сыночками отсюда к едреной бабушке в свою Сызрань, мы вас не знаем, вы нас не знаете. — поднялась с места старуха, суча богатырскими кулачищами. — Тихо, Любаха, тихо, — увещевал вертлявый Григорий.

Неча на мамашу нашу пошумливать, мы тя быстро прищучим. — Проверят и вас, может быть, это вы его и убили, приехали с утра и убили; Вот, кстати, идея хорошая, как это я раньше не подумала?! А ну-ка я Гусеву позвоню, скажу, что вы здесь, чтобы вызвал вас. Я вот дам денег, есть в загашнике малость, братан ведь. Вот, Любаха, возьми, тут тысяча, больше нет, ей-богу… «Странно он как-то засуетился, — пришло в голову Любе.

— То сидел как сыч, а то встрепенулся весь, лишь только о милиции разговор зашел.

Странно…» Но скандал был замят, снова сели за стол, выпили, закусили… Денег, однако, было совсем мало. Люба была вынуждена обратиться к матери, позвонила ей, попросила приехать. К вечеру в квартире на Поздравления С Днем Рождения Интересные Своими Словами улице Бабушкина появилась крохотная старушонка Зинаида Федоровна, озабоченная и суетливая. — Я, Любаша, деньги-то эти на свои похороны копила, а вот приходится тебя выручать. — Да отдадим мы, мама, скоро и отдадим, я после похорон сразу работать пойду, надоело уж сидеть дома. Мать втихомолку передала Любке пачку пятидесятирублевых купюр, вынув ее из платочка, аккуратно перевязанного. Сидели молча, мрачно, погода в день похорон была ужасная, полил дождь, а потом перешел в мокрый снег, и это в середине апреля!

Народу было немного — Люба, мать, Толик, Наташа, мать Николая с сыновьями да Сапелкин. Трыкин получил пятнадцать суток за Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами и на похоронах быть не смог. Вот налегает на Поздравления С Дна Рождения Сослуживице Своими Словами Толик, клюет как птичка ее мать, смачно жрут Иван и Григорий, горячая слеза течет по щеке круглого Сапелкина, а Наташа… Люба помнит, как в тот вечер сообщила Наташе о смерти Николая. Наташа ничего Поздравления С Днем Рождения Мальчика Хоккеиста Своими Словами не произнесла в ответ, прошла в свою комнату, но Люба заметила, как блеснули глаза Наташи, она прочла такую бешеную радость в этих глазах, что ей стало не по себе.

Мысли вихрем пронеслись в голове, Люба заквасила губу, она не в состоянии была думать о том, что происходило между Николаем и Наташей. Она закрывала на это глаза, она старалась думать, что все нормально и ничего этого нет вообще. Когда Наташа вышла ужинать, Люба посмотрела на нее пристально. Не глухая, — ответила Наташа и принялась за котлеты с картошкой. — Да уж не хуже твоего покойного мужа, — возразила Наташа. Собаке собачья смерть, и ты сама это прекрасно понимаешь. Трыкин-то со вчерашнего дня в камере, Поздравления С Дно Рождения Сослуживице Своими Словами у него, понимаешь, железное!

Пробить олимпийское спокойствие Наташи было невозможно. — Муж он мне как-никак, кормилец, сына моего отец, — неуверенным голосом проговорила Люба.

— Я вот о чем тебя попрошу, мама, ты сделай так, чтобы после похорон его мамаша и братья сюда больше не приезжали.

— Так… Воздух чище будет, — с ненавистью произнесла Наташа. Что-то странное звучало в ее голосе, и тут Люба поняла, что ей уже пришла в голову удивительная и страшная мысль, в которой она боялась себе признаться. При этой мысли она чувствовала, как мурашки ползут у нее по спине, а волосы на голове начинают шевелиться… …И вот поминки. Жрет семейство Фомичевых, а Наташа ковыряет вилкой поминальный блин на тарелке и поглядывает на Пелагею Васильевну, усердно занятую жрачкой. Люба замечает этот Наташин взгляд, и опять у нее мурашки пробегают по спине, такая ненависть в этом взгляде… Вера Александровна не пришла на поминки, хоть Люба и приглашала ее сосед как-никак помер. «Нет, нет», — тихо ответила она и быстро постаралась ускользнуть с кухни, где происходил разговор. «А то зашли бы, блинка бы, рюмочку на помин души», — вдогонку сказала Люба. «Да нет, нет, нет», — забормотала Вера Александровна, словно испугавшись чего-то, и буквально убежала к себе в комнату. Ей вообще было не по себе — она словно потеряла точку опоры, до смерти Николая было все просто и ясно, хоть и погано, на некоторые вещи она старалась закрывать глаза, а остальное было вполне понятно. Теперь же, выпив пару рюмок за помин души убиенного Николая, она почувствовала, как у нее кружится голова. До нее вдруг дошло, что Николай не просто умер, что его убили, убили здесь, вот на этом самом месте, и убил не Вовка Трыкин, а кто убил, до сих пор неизвестно Ей, в общем-то, не было жалко Николая, теперь, после его гибели, она поняла, что никогда не питала к нему ни малейшей симпатии, больше того — он был ей неприятен, но эта тайна, которая нависла над их домом, над их семьей, была ужасна.