Самый Красивое Поздравление С Новым Годом

– говорил в то же самое время господин Левассер своему жильцу. – Э-э… ваша супруга так любезна, что мадемуазель Луиза очень дорожит ее обществом. Я видел, какой взгляд бросила Луиза, когда Нисетта говорила о Пуляре.

Панафье получает полезные сведения Когда Панафье пришел в «Бешеную кошку», прелестное общество, знакомое нашему читателю, было уже все в сборе.

При виде Панафье Пьер Деталь встал и бросился навстречу ему, чтобы пожать руку. Обычные посетители, сидевшие в глубине зала, потеснились, чтобы дать ему место между ними.

– Сегодня вечером мы говорили о тебе, – сказал ему Пьер Деталь.

Это так глупо, что люди, подобные нам, могли ошибиться. Панафье не имел никакого желания объяснять свое поведение, и так как ему казалось полезным быть принятым за негодяя, то он не возражал. – Все кончено, – сказал он, – не будем больше об этом говорить. – Значит, вы на нас не сердитесь, господин Панафье? В таком случае, вы согласитесь сегодня выпить с нами стакан водки?

– Я вам всегда говорил, – сказал Ладеш протяжным тоном парижанина, обращаясь к окружающим, – я всегда говорил, что господин Панафье настоящий мужчина. Пьер Деталь сел рядом с Панафье и спросил вполголоса: – Ну что, согласен ли ты взять меня? – Мы поговорим об этом в другом месте, – тем же тоном сказал Панафье, – а сейчас молчи! Ладеш разлил две бутылки и, подав один стакан Панафье, чокнулся с ним, говоря: – Красивое Поздравление В Словах Со Старым Новым Годом За ваше здоровье! Выпив стакан, Панафье сказал: – Господа, кто помнит о деле Лебрена? – Я недавно разговаривал об этом и забыл, какого числа это было. – О, я отлично это помню, – сказал Ладеш, – я знаю эту историю. – Черт возьми, он не хотел болтать, но он был не один. Вы понимаете, не может же один нанести пятьдесят ударов ножом. – Дело в том, господин Панафье, что этот человек для своих дел имел надобность в добрых молодцах, ну, и находил себе помощников. – Я убежден, что он принимал участие в этом деле, только он был с тем молодцем, который, надо отдать ему справедливость, не болтлив.

– Почему ты думаешь, что человек мог позволить приговорить себя к смерти, когда ему стоило сказать одно слово, чтобы выдать своего сообщника? Выдай он Пуляра, это ему не помогло бы, их укоротили бы обоих, вот и все. Тогда как, не сознаваясь, он мог надеяться быть оправданным; и кроме того, так как он ничего не сказал, то для его семьи, во всяком случае, остается еще сомнение.

– Напротив, – возразил Ладеш, подмигнув, – я видел его один раз, но только в светском платье.

Боясь прямыми вопросами возбудить подозрения, Панафье замолчал, отложив расспросы до другого раза. Он сделал знак Грибу снова подать бутылку, но Ладеш, хоть его и не спрашивали, не хотел упустить случая поговорить и продолжал: – Да, кажется, это дело наделало им много хлопот, так как все удары ножа были только пустыми царапинами, но смертельный удар был нанесен специалистом, и в нем узнали руку человека, уже не раз совершавшего преступления. Панафье глядел на своего собеседника с большим удивлением.

– Дело закончено, и теперь можно говорить и думать все, что угодно, тем более, что в последний раз, когда я его видел, он был одет щеголем. Он работает в большом свете, я же занимаюсь купечеством. – прибавил он со смехом, обращаясь к своим товарищам, очень довольный своей шуткой.

– Однако вы, господин Панафье, были вчера тоже с двумя франтами. – Вот для этого им нужен был бы такой человек, как Пуляр. Панафье с удовольствием ухватился за случай удовлетворить свое любопытство. – Э-э, – сказал он, – как вы хитры: сразу угадали, для чего я расспрашиваю! – Да, от меня ничего не скрыть, – с довольной улыбкой произнес Ладеш. – Ну, друзья мои, – продолжал Панафье, – теперь я вынужден уйти, но было бы хорошо, если бы кто-нибудь узнал о Пуляре и познакомил меня с ним. Панафье сказал Пьеру Деталю, что увидится с ним завтра, и хотел уйти, но тут к нему подошел Ладеш и проговорил вполголоса: – Господин Панафье, если бы я имел какой-нибудь интерес в этом деле, то, может быть, я мог бы найти аббата. – Если ты найдешь аббата в ближайшие дни, то я приму тебя в наше дело. После этого Панафье сразу же вышел на улицу и, идя быстрыми шагами домой, думал: «Да, было бы очень странно, если бы это был не он. Он!» Когда он пришел домой, Луиза уже спала и он постарался как можно меньше шуметь, чтобы не разбудить ее. Я должен узнать, откуда и каким образом Нисетта и Луиза знают Пуляра. Я должен узнать, какая связь между этим аббатом, или щеголем, так как он является в обоих этих образах, и этим ужасным негодяем Ладешем. Панафье быстренько растопил печь и, усевшись за стол, стал внимательно читать бумаги, переданные ему братьями Лебрен. Проведя более часа за чтением, он, наконец, поднял голову и, думая вслух, сказал: – Если бы я не знал, что этот аббат Пуляр существует, то его убийство было бы для меня вполне доказанным, и, будь я присяжным, я приговорил бы Лебрена к смерти. Ведь из всего этого следует, что Лебрен был игрок, что он имел с мадам Мазель отношения, которые он как отец семейства, готовый отдать замуж свою дочь, держал в тайне. Будучи игроком, он мог расстроить свое состояние, и так как замужество дочери вынуждало его дать отчет, он хотел преступлением поправить свое состояние.

В ночь преступления он был у жертвы и вышел из дома, не увиденный никем. Случилось так, что в эту ночь он не остался у мадам Мазель до утра. Что это за таинственный аббат, убитый в ту же ночь, труп которого не был найден. – Ах, дорогая Луиза, ты же знаешь, что меня задерживают дела. Панафье, утомленный этим днем, уложил бумаги и тоже лег спать.

На другой день около десяти часов он уже входил к братьям Лебрен. – Я думаю, что вы правы – Корнель Лебрен невиновен. Мы не хотим мстить, мы хотим только доказать невиновность отца. – Но, – с отчаяньем сказал старший из братьев, – вы же знаете, что этот аббат умер или, по крайней мере, его нельзя найти.

Братья переглянулись, побледнев от волнения, в то время как Панафье улыбался, счастливый достигнутым успехом. – Вы видите, господа, – проговорил он, – я не терял времени даром. – Садитесь, господин Панафье, прошу вас, и поговорим. – Для нас главное заключается в том, – сказал Винсент, – чтобы иметь помощника, разделяющего наши убеждения. Итак, на свете существует один человек, который вместо того, чтобы говорить «сыновья убийцы», говорит «сыновья несчастного казненного».

– Прежде всего, я должен осмотреть дом на улице Фридлан.

– Хорошо, мы сделаем это сегодня, если вы согласны. – Да, я готов поклясться чем угодно, что преступник – аббат. – Ах, – вскрикнул Шарль, – нам повезло, что мы нашли вас.

– У вас должны быть дополнительные сведения, которые могут помочь мне. Братья переглянулись, и Винсент сказал: – Да, мсье, будем с вами откровенны.

Мы имеем доказательства, которые должны дать нам возможность узнать виновного, но еще не наступило время открыть их. Может быть, они ничего не дадут для поиска, но могут быть полезны, главным образом, как подтверждение вины. – Но кроме сведений, которых мы не можем вам передать, мы еще имеем другие, найденные нами самими. Мы повсюду узнавали о номерах банковских билетов, записанных в записную книжку мадам Мазель, и таким образом смогли разыскать два билета.

Проследив их путь, мы узнали, что оба они вышли из немецкого игорного дома. – Присутствие человека в городе, где играют в карты, еще не значит, что он игрок.

– Извините, либо человек очень богат, и тогда он ведет очень большую игру на билеты в тысячу франков, либо такой суммой может рисковать игрок или… – Или вор? Поэтому он должен вернуться в Париж, а так как в Париже открытая игра запрещена, то он по необходимости будет посещать тайные игорные дома. – В таком случае, я понимаю вас, – заметил Панафье. Панафье, опершись локтями о колени и закрыв лицо руками, несколько минут размышлял, потом вдруг сказал: – Знаете что, самые полезные сведения, приобретенные мной, я нашел не в тех бумагах, которые вы мне дали.

Я вынужден быть почти так же осторожен, как вы, поэтому будьте снисходительны к тому, что я вам сейчас скажу. Братья согласились, приготовившись внимательно слушать.

– Мадам Мазель умерла не от тех ударов ножом, которые она получила, – продолжал он. Она была убита известным ударом неизвестного убийцы. Многочисленные удары, которые она получила, были нанесены только с целью скрыть смертельный удар, который, как печать, указывает, что преступление было совершено тем или иным преступником.

– То, что вы нам говорите, очень любопытно и полезно.

Если я найду подтверждение моим догадкам, то, клянусь вам моей жизнью, мы найдем настоящего виновника. – Сейчас я не могу вам этого сказать, но скажу завтра. Если вы согласны сегодня осмотреть дом… – В таком случае, мы к вашим услугам, – отозвался Винсент.

Тогда сегодняшней ночью, в то же время, когда было совершено преступление, мы отправимся вместе на улицу Фридлан.

Видел ли кто-нибудь из вас, господа, – проговорил он, – ту комнату, в которой было совершено преступление, сразу же после того, как оно было обнаружено? – Да, мсье, – сказал Винсент, – я был утром и увидел комнату в большом беспорядке из-за происшедшего в ней.

– Но, – спросил Шарль, – почему вы не хотите провести с нами этот день? – За день я должен узнать еще много вещей, которые будут мне полезны сегодня вечером. – До свиданья, господа, до вечера, – сказал Панафье, уходя. – Я думаю, что завтра утром мы получим окончательные сведения.

– Во всяком случае, сегодня вечером мы это увидим, – сказал он.

Он вынул из чемодана, спрятанного под кроватью, маленький сверток и осторожно положил его в карман. Затем из свертка бумаг он вынул листок, исписанный мелким почерком.

– Надо хорошенько припомнить все это, – сказал он, прочитав листок с начала до конца. Дом на улице Фридлан На другой день, около часа ночи, перед одним из домов на улице Фридлан остановился фиакр. Этот дом казался необитаемым: окна были плотно закрыты, а между камнями около подъезда начинала расти трава. Вход на первый и второй этажи, занимаемые раньше госпожой Мазель, был справа, а в воротах находилась маленькая дверь, которая вела на третий и четвертый этажи. Ставни окон этих этажей были открыты, и сквозь стекла были видны занавеси и обои. Эти два этажа были обитаемы, в то время как первый и второй были закрыты со времени преступления, совершенного полтора года тому назад.