Короткие Поздравления Со Старым Новым Годом Короткие

В этих фразах вы не на стороне невинно осужденных, а на стороне сталинских доносчиков и палачей"2. Чаковскому тем, что отныне он, пока Чаковский остается главным редактором газеты, отказывается сотрудничать с "Литературной газетой", подписываться на нее и покупать ее.

О том, насколько несуразной, неубедительной и абсурдной была статья "Идейная борьба. Ответственность писателя", может свидетельствовать один любопытный, к тому же весьма показательный факт.

Скажу чистосердечно: "Один день Ивана Денисовича" я не признал как художественное произведение в первые же дни выхода повести в свет. Более того, я не по-за углами, а открыто написал об этой повести резко отрицательный отзыв, выразив cвое решительное несогласие с подобной публикацией, хотя повести предшествовало самое солидное, самое авторитетное за всю историю русской литературы предисловие. И, не попадись мне в вашей газете статья "Идейная борьба.

Ответственность писателя", очевидно, не изменил бы своего отношения к А. Внимательно прочел зажатое размашистой статьей выступление А. И, как ни странно, целиком оказался на его стороне: совесть этого требовала"1. Вот так, оказывается, в данном случае сработала статья: повернула человека на 180°, полностью его переориентировала!

Приняв сторону Солженицына, Иван Российский (думаю, что это псевдоним) дальше пишет: "А. Что бы ни творилось за рубежом вокруг его имени, он тут ни при чем. Братья по перу и по языку лезут из кожи вон, чтоб растоптать его, опорочить и приписать ему ярлык, давайте прямо скажем, противника нашей Родины. Ответственность писателя" попахивает душком 1938 года. Расхрабрившиеся творцы ее, начав с политических тумаков, готовы, дай им только власть, запичужить снова А. Борьба со злом народным - святая обязанность литератора. Солженицына только по политическим, а не художественным мотивам. Пользуясь правом советского человека на свободу печати и полагаясь на совесть честных людей в "Литературной газете", настаиваю на публикации этого открытого письма". Однако зря возлагал он надежды "на совесть честных людей в "Литературной газете"! Ей нечего было ответить своим многочисленным читателям, заступивши-мся за А. 25 ноября в "Обзоре печати" в ней была помещена заметка "Жизнь и позиция газеты". (Речь шла о "Литературке".) И было в ней сказано вот что: "С боевых, партийных позиций газета выступает против антиобщественных поступков отдельных литераторов. Та напечатанная в двадцать шестом номере еженедельника за этот год редакционная статья "Идейная борьба. Ответственность писателя", осуждая антиобщественную, очернительную позицию, занятую А.Солженицыным и рекламируемую буржуазной пропагандой, правильно поставила вопрос об ответственности художника перед обществом, о нравственном облике советского литератора".

Заметка в "Правде" была досадна Александру Исаевичу главным образом потому, что она совпала с окончательным сроком сдачи им в Мосфильм его сценария "Тунеядец", тем самым предрешив его судьбу, как в свое время та же "Правда" предрешила судьбу его Ленинской премии. Почитатели Солженицына переживали появление этой заметки в "Правде" болезненнее его самого. "В эти трудные для Вас дни мне хотелось бы быть с Вами. Разрешите выразить Вам уважение, вызванное Вашей беспримерной смелостью и прямотой, и пожелать Вам и в дальнейшем той же стойкости, сохранять которую, конечно, не так-то просто и не очень легко. Вы достигли одним рывком исключительной популярности, большей, чем все остальные современники, и приобрели горячо сочувствующих друзей"2.

И все же только но видимости "Правда" подвела итоги дискуссии вокруг Солженицына, поднятой 26 июня "Литературной газетой". На самом деле последнее слово в этой дискуссии сказал сам Солженицын. Это его последнее слово не было вызвано, собственно, ни статьей в "Литературке", ни заметкой в "Правде", ни множеством писем, полученных им в течение лета 68-го года, с реакцией на статью "Идейная борьба. Оно было вызвано двумя письмами, пришедшими к нему осенью одно за другим из Джамбульской области, из мест его ссылки, немало его огорчившими.

Это письмо пишут Вам очень уважающие Вас бывшие коктерекские коллеги Сырымбетов Зейнегазы и Есенбаев Ергали.

Мы, как Ваши бывшие коллеги и ученики Коктерекского района, высоко ценили и гордились теми знаниями, которые Вы давали учащимся. Читая Ваши литературные произведения, всегда радовались и гордились, что Вы были нашим земляком. Ответственность писателя" от 26.06.68, очень были огорчены тем, что Вы, являясь советским писателем, сразу не дали должного отпора буржуазным клеветникам и не выступили против действий зарубежных издательств"1. После выраженной надежды, что Александр Исаевич исправит свои "ошибки", письмо заканчивалось так: "Мы уверены, что Вы, как советский педагог и писатель, будете выступать против буржуазных клеветников.

И будете на передовой линии идеологического фронта".

Поскольку второй корреспондент - Есенбаев - не был в прошлом ни коллегой, ни учеником Александра Исаевича, он ответил только одному из них, которого хорошо помнил, З.

Сырымбетову: Я очень рад был, обнаружив на письме обратный адрес: хоть и не Кок-Терек, но Ново-Троицкое.

Жил я там по принуждению, а вот в памяти осталось, как Поздравления С Новым Годом Педагогам Короткие родное место, и я с теплотой вспоминаю тамошних друзей по школе и бывших учеников. Однако меня очень огорчает, что за дальностью и за отсутствием информации ты стал доверчивой жертвой этой статьи.

А статья состоит на три четверти из умолчаний, на 1/4 - из лжи.

Если я давно отрекся от "Пира победителей", никогда никому его не показывал - то его выкрали и о нем пишут как бы о печатной вещи. Если я настаиваю на печатании романов "Раковый корпус" (где, кстати, пишется и о Кок-Тсрске и вообще о Казахстане) и "В круге первом", - то именно о них ничего путного не сообщается. Если я представил спою (от руки) запись совещания от 22.09.67, то Секретариат СП уже больше года не рискует опубликовать истинные протоколы. Если я 21 апреля протестую против печатания "Ракового корпуса" за границей - то "Литгазета" (см. статью) два месяца затягивает опубликование моего протеста, потому что ей Короткие Поздравления С Новым Годом В Прозе Новые хочется именно, чтоб "Раковый корпус" был напечатан на Западе, а не у нас. Так что, дорогой друг, не спеши судить издали и верить недобросовестным людям", - с горечью заканчивает свое письмо Александр Исаевич. Через некоторое время пришло еще одно письмо уже от целой группы товарищей, по большей части бывших коллег Александра Исаевича (6 человек). Еще двое подписавшихся было в свое время учениками его. Одна фамилия была стерта: кто-то отказался подписать! Письмо было написано от руки, на клетчатой бумаге, вырванной из тетради: Мы, члены педагогического коллектива средней школы имени С. Кирова Мойынкумского района Джамбулъской области, обращаемся к Вам, бывшему своему коллеге, для многих из нас - учителю (только две подписи бывших учеников! мы были потрясены фактами, изложенными в статье, и возмущены до предела Вашим недостойным поведением. У нас просто не совмещаются понятия и представления. Ведь мы знали Вас как действительно человека многоопытного, имеющего высшее физико-математическое образование, следили за Вашими первыми литературными успехами, были рады, что для многих из нас Вы были учителем и коллегой по работе. Как же могло случиться, что Ваши "литературные труды" стали постоянно появляться за границей, причем извращая нашу советскую действительность, а Ваше имя взято на вооружение реакционной западной пропагандой и широко используется в провокационных антисоветских целях? Нам 'просто трудно поверить в то, как мог гражданин Советского Союза, педагог по образованию, измываться над смелыми, чистыми, мужественными подвигами советских героев, чья жизнь была отдана счастливому будущему Родины, над всем тем, чему мы учим и воспитываем подрастающее поколение.

А если у Вас чиста совесть, так разрешите спросить, почему Вы категорически не отвергаете попытки зарубежных пропагандистов приписать Вам недружелюбные высказывания о советской литературе и почему нет Вашем настойчивого, открытого протеста против беззаконного опубликования на Западе Ваших произведений? Все зависит от Вас, а нам хочется верить, что Вы одумаетесь и вместе с пародом и партией войдете в новые битвы за торжество коммунизма. 1 Коллеги и ученики по работе в Кок-Тереке, ноябрь 1968 года. На это письмо Александр Исаевич ответил, направив одновременно копию в Джамбульское облоно. Я приведу ответ почти полностью, ибо он фактически является ответом "Литературной газете". "Уважаемые коллеги и бывшие ученики Фрида Ивановна, Фридрих Генрихович, Виктория Нусс, Байрам Гасанов, Лиза Шмидт, Ваше письмо и удивило, и огорчило меня. Удивило, между прочим, тем, что оно написано не после июньской статьи и даже не в начале учебного года, когда Вы собрались из отпусков и могли ту статью обсудить, - а еще двумя месяцами позже. Огорчило тем, что Вы не очень-то внимательно прочли статью "Литгазеты", не заметили ни ее странностей, ни ее умолчаний, ни ее искажений (не все, но кое-что Вы могли заметить), тем не менее не поколебались принять на веру выводы анонимных авторов статьи (почему они не подписа-лись, подумайте?

потому что не хотят потом краснеть перед историей) и обратились ко мне с довольно резкими выражениями.

Не буду подробно говорить о мелких передергах статьи: - что из командира фронтовой разведывательной батареи я там сделан командиром как бы тыловой ("зенитной"); - что мое заключение представлено (словами "отбывал наказание", а не "подвергался необоснованным репрессиям") как законное; - что я на фронте был "последние годы" (с конца 1942-го по февраль 1945-го - это "последние". Но посмотрите, сколько других явных странностей или умолчаний: 1.

Меня обвиняют, что я "не принимаю участия в общественной жизни Союза писателей". Но куда ж более "принимать участие", как послать IV Всесоюзному съезду СП принципиальное программное письмо, касающееся всей деятельности Союза СП! Письмо это упоминается в статье - кстати, впервые и как будто всем известное. А между тем секретариат СП и "Литгазета" утаили его от читателей.