Оригинальные Поздравления Главному Бухгалтеру С Днем Бухгалтера

Помните ли вы о молодом человеке, который расспрашивал об исповеди in extremis?

Монах не колеблясь отвечал: – Да, я помню о человеке немного моложе вас. Он приезжал в сопровождении сестры, которая ожидала его в гостинице монастыря. Молодая дама была в глубоком трауре, с ней был ребенок пяти или шести лет. Монах поднял голову и равнодушно посмотрел на молодого человека.

– Ваш брат говорил, что один его друг, мучимый страшной болезнью, должен приехать провести сезон в гильонских купальнях.

Этот несчастный, по мнению вашего брата, имел страшную историю в своей жизни, от которой он хотел облегчить свою совесть только в последние минуты своей жизни и вдали от тех мест, где она произошла, и не хотел исповедоваться ни у одного из светских духовников, так как тот в случае выздоровления исповедуемого мог бы встретиться с ним. Поэтому, прежде чем приехать в Гильон, он поручил вашему брату узнать, может ли какой-нибудь траппист выслушать его исповедь.

Он приехал сюда один, и ему стало так плохо, что он не смог доехать двух миль до ближайшей гостиницы и был вынужден остановиться здесь. Видя, что его состояние постоянно ухудшается, он послал за мной.

Приехав сюда несколько часов тому назад, я решил, что нужно позвать вас. – Брат мой, – сказал монах, – проводите меня к грешнику. Винсент взял свечу и проводил монаха в последнюю комнату второго этажа. Услышав стук открывающейся двери, он проснулся и тщетно старался подняться.

Когда Винсент приблизился к нему, то при свете свечи можно было увидеть, что несчастный страшно бледен, щеки его ввалились, глаза тоже, только взгляд еще и жил.

– Благодарю вас, отец мой, что вы приехали на мой зов, – сказал он. Оставьте меня наедине с духовником и возьмите эту свечу, на которую мне больно смотреть. Винсент подчинился и поставил свечу в Поздравления С Днем Рождения Главному Бухгалтеру Девушке Прикольные отдаленный угол комнаты, затем опустил занавеси рядом с постелью, чтобы свет не попадал больному в глаза. Монах опустился на колени около больного, говоря: – Молись, сын мой, – и сам стал молиться. Затем, поднявшись и придвинув кресло, он сел у изголовья больного и сказал: – Сын мой, я слушаю вас.

Прежде, чем рассказывать дальше, мы скажем читателям, что происходило в гостинице после приезда Винсента. В сердце Андре Берри еще осталось человеческое чувство Винсент приехал в гостиницу «Добрые ребята» утром того дня, когда Панафье ездил за исповедником в монастырь.

Приехав в гостиницу, он сразу же пошел к Андре и сказал ему: – Мы должны с тобой серьезно переговорить.

– Я хочу этого от всего сердца, – проговорил насмешливо негодяй. Винсент не обратил на это никакого внимания, взял кресло и знаком указал Андре тоже сесть. – Во-первых, ты должен понимать, что здесь ты полностью в моей власти. Вдали от всех, в незнакомой для тебя местности, где о тебе никто не знает, я мог бы отделаться от тебя, не боясь, что кто-то тебя будет разыскивать. – Ты ошибаешься, – сказал Андре, чувствуя, что похолодел от слов шурина. – Нисетта в настоящее в Париже, куда я отослал ее три дня тому назад, очень счастливая и опасающаяся только встречи с тобой. Я думал, что побежденный преступник вспомнит, что у него есть жена и сын. Если бы ты почаще думал о них, то не совершал бы таких преступлений. – Мы должны были подумать о них, и именно им ты обязан тем, что мы не выдали тебя в руки правосудия, так как ты был настолько подл, что придумал ужасный план.

Ты был связан с ними таким образом, что мы не могли выдать тебя правосудию.

Мы не могли возвратить честь нашему отцу, не обесчестив его дочь. И если ты чистосердечен в своих чувствах, то ты должен помочь нам восстановить честное имя отца. Винсент не чувствовал ни малейшего сострадания к этому позднему раскаянию. Он рассказал о последней воле своего отца, поручившего разыскать убийцу, из-за которого он был казнен, и запрещающего им выдавать этого убийцу правосудию. – Я буду повиноваться тебе, но ты спасешь мою жену и ребенка.

Андре внимательно слушал, опустив голову и не смея смотреть в глаза своему шурину. Ор думал только о том, чтобы спасти свою жену, а главное – ребенка, от позора, который пал бы на них, если бы о его преступлениях узнали. – Нужно доказать, что убийцей Мазель был не Корнель Лебрен, но в то же время – скрыть, что это был Андре Берри. Он был убит на дуэли с человеком, который говорил о его жене в непочтительных выражениях, намекая Поздравления С Днем Рожденья Женщине Главному Бухгалтеру на смерть ее отца. Когда его переносили в Ларибуазер, он умер и был отнесен в морг, где его и признал шурин. Я приказал перенести тело к себе домой, отдал ему последние почести и похоронил в семейном склепе. Так что Андре умер, оставив вдову, которая его оплакивает и воспитывает сына в уважении к его имени. Таким образом, будущее обеспечено, остается спасти прошлое. Ты называл себя аббатом Пуляром, или Раулем де Ла-Гавертьером. – Нужно было расплатиться с наследниками твоих жертв. С помощью найденных драгоценностей и денег, о которых не знала твоя жена, а также моего личного состояния, мы уже все им выплатили.

Остался только долг моему отцу, и вот что ты сделаешь. Так как конец твой близок, ты позовешь священника и признаешься ему в преступлении, совершенном на улице Фридлан.

Расскажешь, что выдавал себя за аббата, что был тайным любовником Мазель, которая жила на содержании нашего отца. Ты попросишь его заявить в полицию через два дня, которых будет тебе достаточно, чтобы уехать за границу, что Корнель Лебрен, казненный по приговору суда, был невиновен в преступлении, в котором его обвинили. Винсент ждал ответа Андре, но тот молчал, пристально глядя в пространство, и в его взгляде читалась только одна мысль. – Да, и клянусь, что свою последующую жизнь я буду работать на тех, которых разорил и погубил. Винсент взглянул на своего зятя с меньшей ненавистью. – Да, но до того мы подготовимся к приходу монаха, за которым отправится Панафье. – Ты не можешь понять наших предосторожностей, а это очень просто. Если бы мы это делали в Париже, то не было Поздравления С Днем Бухгалтера Главному Бухгалтеру Мужчине бы рядом границы, за которой ты можешь спрятаться.

Мы бы взяли священника, который, веря в твою смерть, рассказал бы все друзьям.

Мы вдали от всех, и твоя исповедь потеряется в стенах монастыря. Он сказал, что один из наших друзей умирает от странной болезни и хочет приехать лечиться в Гильон. По всей вероятности, у этого несчастного была в жизни драма.

Он спросил – нет ли в соседнем монастыре исповедника, которого он мог бы призвать в случае, если его друг почувствует себя хуже. Тогда он был представлен Дону Калисту, который согласился на его предложение. Я загримируюсь, лягу в постель, и вы сможете отправляться в монастырь траппистов. – Так как ты должен казаться умирающим, то тебе нужно написать письмо. Андре послушно взял бумагу и написал под диктовку Винсента: «Чувствуя приближение смерти, я должен явиться, перед престолом всевышнего, покаявшись во всех моих проступках, признавшись во всех моих преступлениях. Я являюсь единственным убийцей Адели Мазель, любовником которой я был. Я подробно признался в моем преступлении Дону Калисту и даю ему это письмо с поручением открыть тайну исповеди, чтобы восстановить честь Корнеля Лебрена, приговоренного и казненного безвинно». – Ты передашь эту бумагу монаху, который должен будет поехать в Париж через два дня, чтобы сделать свое признание прокурору. – Приготовься, и сегодня вечером монах приедет к тебе. Теперь мы можем возвратиться к исповедующему его монаху. Андре хочет спасти свои душу и тело Мы оставили Андре наедине с монахом, который, сидя у его изголовья, ожидал исповеди пленника, пробывшего несколько часов наедине. Винсент все это время не находил в себе мужества войти к нему, чувствуя естественное отвращение. Монаха решили позвать ночью, чтобы облегчить обман, с помощью которого Андре должен был иметь вид умирающего.

Панафье мог войти в комнату, но, избавившись от обязанностей сторожа с приездом Винсента, он старался как можно реже видеть ненавистного ему человека. Время, проведенное с Андре в экипаже, истощило весь его запас терпения, которое он хотел проявлять к этому человеку. Оставленный один, Андре имел достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. Он полностью зависел от Винсента, который мог выдать его правосудию, но спасали от этого жена и сын. Привязанность Винсента к племяннику и сестре обеспечивала Андре безнаказанность.

Но при мысли о Панафье он приходил в ужас, чувствуя в нем смертельного врага. Причиной этого было не дурное обращение со стороны Панафье. Наоборот, он был предупредителен как человек, не знающий о преступлениях.

Но одна только фраза Панафье, вырвавшаяся случайно, показала Андре всю меру ненависти, которую испытывал к нему этот человек.

Оставшись один в ожидании монаха, Андре вспомнил эту фразу и не мог избавиться от мыслей: «Когда мы закончим дела с Винсентом и я стану свободным, этот человек будет преследовать меня. Мое письменное признание, поручающее монаху открыть тайну моей исповеди, делает меня зависимым от этого человека, который может доказать, что я преступник, и отдать меня в руки правосудия. Винсент простит меня, а Панафье – никогда, хотя у него нет ни одного доказательства. Я могу все отрицать до того момента, пока монах не отдаст мое признание прокурору». Началась гроза: гремел гром, и дождь начал хлестать по стеклам.

Размышляя, Андре гримировался перед зеркалом: наводил на веках синеву, на щеках – желтизну, и, глядя на себя, говорил: – Черт возьми! Затем он лег, и, ожидая прихода монаха, насмешливо улыбался: «Сейчас придет исповедник. Сначала я спасу свою душу, а потом буду спасать свое тело». Читатели видели, что он молился, стоя на коленях у постели больного.

Потом стало слышно, как он сказал: – Говорите, сын мой. Тогда Андре начал глухим голосом: – То, что я должен рассказать вам, до такой степени ужасно, что, прежде всего я должен сообщить, кто я такой. То, что я вам скажу, не уменьшит и не увеличит мое преступление, но объяснит мой характер.

Когда у ребенка не было ни отца, ни матери, чтобы научить его жить порядочно, когда нищета держит человека в тисках целыми днями, когда он видит вокруг себя только преступления, он старается взять у жизни то, что она отказывалась дать ему добровольно. Человек находит удовольствие в пороке и называет его страстью. Я не получил никакого воспитания, бегая целыми днями по улице, и тогда я был принят людьми, которые нашли во мне независимый и сильный характер. В двадцать лет я наследовал состояние своих названных родителей.