Поздравить Чиновника С Днем Рождения Своими Словами

А у вас тут, я смотрю, семейный подряд, Александр Сергеевич, – сказал, натянуто улыбнувшись, Олег Олегович. – Раз обход, тогда и обходи стороной, – буркнул Пускин. – Пускин, вы сегодня ну прямо сами на себя не похожи! Вы аж с лица схуднули… Ольга Семёновна, дорогая, вы не знаете, что с ним? – Покормить мужика надо, с утра лопата в руках… – Да он здоров, как бык, Митревна! Он ещё десятку пробежит… А у тебя что на обед, кстати?

У тебя спина поширше Сашкиной будет, мешки с картошкой перетаскаешь мне в подвал сегодня. Не раз ещё на щички-то явишься… – Да я и не возражаю, – Безруков почесал затылок и лениво потянулся.

Оленька, потупив глаза, ответила: – Пойду я, Александра Дмитриевна. Рада, что вам помогла хоть чем-то… – Оленька, а хфотографии-то? Здесь ведь два шага… – почти скороговоркой выпалила Оленька. – Нет, Ольга Семёновна, если быть точными, то шагов двадцать.

– А если моими шагами мерить, – прошепелявила Митревна, – то все пятьдесят. – Ну, вот видите… Расстояние серьёзное, – рассмеялся Пускин.

– Да, попробуй-ка с двумя вёдрами картошки дотащись! Александре Дмитриевне трудно было отказать, Оленьке же в данный момент отказать было вообще невозможно, и Александр Сергеевич с приятным чувством покорности согласился.

Александр Сергеевич, как и подобает мужчине, проводил Оленьку до общежития и доставил ценный груз на место. Ольга Семёновна начала было приглашать своего провожатого к столу, угощать чаем, но Пускин, памятуя о том, что Митревна звала его на щи, витиевато стал намекать Оленьке о неотложных делах. И, конечно же, пользуясь случаем, предложил ей вечернюю прогулку в окрестностях школы с увлекательным экскурсионным сопровождением… Оленька по простоте душевной согласилась. Александр Сергеевич догадывался о том, что Оленька, найдя тысячу причин, откажется от его приглашения, поэтому действовать нужно было решительно… После обеда у бабы Шуры он направился к себе домой, рабочая одежда была закинута в дальний угол. Из шкафа на белый свет тут же явились новая рубаха и отглаженные брюки… Но при виде напыщенной классики Пускин вдруг сник. Минут десять задумчиво бродил по комнате, изучая невидящим взглядом давно знакомые предметы. Потом скорой походкой направился к кухне, налил себе стакан воды, поставил его на стол и, забыв о жажде, уставился в окно.

Если бы кто-нибудь – из его коллег, знакомых, друзей – увидел это странное сумасшествие, то, вероятно, подумал бы, что тут имеет место какое-то серьёзное обстоятельство… И это было так! В трогательной несуразности, спешности, резкой смене эмоций угадывалось всепоглощающее нежное чувство, только зарождающееся, нежданное, волнующее… Около трёх часов пополудни Александр Сергеевич был у входа в общежитие, в котором проживала его подопечная. Ольга Семёновна, уверенная в том, что слова Пускина об увлекательной прогулке по школьным окрестностям являлись простой учтивостью, появления его, конечно же, не ждала… Увидев в окне фигуру приближающегося к общежитию Александра Сергеевича, Оленька начала волноваться… Во-первых, на прогулку она действительно не собиралась… Во-вторых, надеть было нечего! То есть гардероб кое-какой, безусловно, имелся, но надо же время, чтобы погладить вещи, одеться и прибрать волосы… В-третьих, Поздравить Первую Учительницу С Днем Рождения Своими Словами как себя вести с директором – без спасительного присутствия третьих лиц, – она не представляла. – Ольга Семёновна, – раздалось у двери её комнаты, – прошу меня извинить, я явился к вам раньше, чем следовало. Однако у меня есть на то причины… Поверьте… – Верю, Александр Сергеевич… Я с удовольствием прогуляюсь. Только вам придётся немного подождать, – звонким голосом ответила Оленька. – Пройдите, пожалуйста, на кухню, присядьте… Дайте мне минут десять, скоро я буду готова, – сказала Оленька, прикидывая в уме, что надеть. – Да, конечно, – почувствовав неловкость момента, ответил Пускин. «Дурак, с чего бы мне в башку взбрендило вообще прийти. В это время Оленька металась по комнате, соображая, в чём пойти на эту совсем не запланированную прогулку… Наконец, выбор пал на простенькое короткое платьице фиалкового цвета. «Ну и пусть… Я же не на свидание собираюсь, – заключила она, глубоко вздохнув, и тут же подумала: – А хорошо бы приколоть у ворота белую брошь…». Солярка, молчаливый свидетель этой странной суеты, сидя на столе, недовольно поглядывала на Оленьку, строго следя за каждым её движением. Солярка лишь несколько раз многозначительно стукнула хвостом о стол и отвернулась к окну.

Закрыв осторожно дверь, дабы не разбудить Соляркино потомство, Оленька направилась к мучившемуся приступами совести Пускину. – Александр Сергеевич, я готова следовать за вами… – с деловитой покорностью проговорила Оленька.

Пускин, карая себя за бестактность, наглость и самоуверенность, находился почти в плачевном состоянии. Но, увидев приветливо улыбающуюся Оленьку, мгновенно позабыл о своих терзаниях. – Ольга Семёновна, простите, пожалуйста… Ради бога простите! Не подумал о том, что вы наверняка отдохнуть захотите… Казнить меня нет смысла, я сам себя уже четвертовал. – Пойдемте, Александр Сергеевич… Они вышли из общежития и, миновав благолепие клумб, направились к школе.

Пускин, чувствовавший за собой вину, был невероятно внимателен, пытался шутить, но это у него выходило плохо, отчего он ещё сильнее расстраивался. Оленька же, смотря на своего патрона с любопытством, подмечала в нём всё новое и новое – ранее неизвестное ей.

Он стал другим: говорил мягче, был проще в общении и смотрел на неё иначе – задерживая взгляд, изучая её лицо. Оба, чувствуя смятение, безуспешно пытались выстроить разговор. Однако в этой речевой нестройности, словесной пугливости присутствовало по-детски трогательное очарование друг другом. И тут Александр Сергеевич, ощутив бодрость духа, почувствовал себя полноправным хозяином-барином, который обязан произвести благостное впечатление на гостью… – Ольга Семёновна, мало кто из наших с вами коллег может гордиться тем, что работает в школе, которая имеет более чем вековую историю.

Школа построена в 1911 году в рамках столыпинской реформы образования. – Памятник архитектуры… – предвосхитила слова директора Оленька.

Обратите внимание на внешний вид здания: в нём присутствуют элементы классицизма и готики. – Знаете, я это приметила сразу, когда в первый раз увидела школу: башенки, окна стрельчатой формы… Может, и витраж имеется? – Вот это да… Сейчас попробую угадать, где они располагались. – Попробуйте, – довольный тем, что разговор завязался-таки, ответил Пускин. Над входом, – и Оленька указала пальцем на маленькое круглое окно над школьными дверями. – Ольга Семёновна, их нет давно; в тысяча девятьсот восемнадцатом году местный ухарь Пашка Дурманов, за что-то, видно, невзлюбивший школу, расстрелял часы из нагана. Он же – примерно в это же время – с компанией таких же бедовых сбросил колокол с храма. Тело его в овраге за селом валялось не одну неделю. Хоронить было некому… – Ужасно то, что в людях человеческое исказилось. Время перелома… Эпоха перемен… – Александр Сергеевич, а книгу вы о школе пишете? Краеведческую… – О селе, но школе в истории села уделяю особое внимание. Я об архивных документах… После войны неравнодушные люди по рассказам односельчан стали восстанавливать историю места… Так возник в стенах школы краеведческий музей, довольно неплохой, признаться.

– Я внимательно слушаю… – Ольга Семёновна, война – Великая Отечественная – оставила и на этой земле свой чёрный след. В 1943 году здесь велись тяжёлые оборонительные бои, селение очень пострадало.

Больше сотни домов сгорело, зданию школы тоже досталось: почти полностью была разрушена правая сторона, сильно повреждена кровля.

Если приглядитесь, то заметите, что кирпичная кладка справа немного отличается по цвету и размеру кирпича… – Рядом со школой располагался учительский дом – сгорел в одну из ночных атак немцев. – А я думала, что нынешнее общежитие и есть учительский дом… – Нет, это хозяйственный флигель, перестроенный в пятидесятых годах под общежитие. – Александр Сергеевич, весь комплекс – школа, флигель, пришкольная территория – выглядит как господская усадьба начала девятнадцатого века… – Оленька пристально посмотрела на здание школы. Архитектором является известный Андрей Добромыслов, здание школы – это первый его самостоятельный проект, в него он, как говорится, душу вложил. И с этим трудно поспорить… – С этим не поспоришь, – кивнула Оленька.

– Строительство шло четыре года и окончилось с началом Первой мировой войны. Замечу, по этому проекту не было построено больше ни одной школы в области. Вот так, Ольга Семёновна… – Да, здание удивительное, – сказала Ольга Семёновна, бросив восторженный взгляд на Пускина. – Со временем, конечно, многое приходит в негодность, ветшает… Ремонты у нас не часты, поскольку школа является объектом культурного наследия, а это значит, что она подпадает под программу реставрации.

В общем, долгая история, которую вам знать не обязательно. Во всяком случае, пока… Оленька пристально посмотрела на директора и после недолгого молчания вдруг спросила: – Александр Сергеевич, а вы в этой школе учились?

– Да, я учился здесь и помню ещё старых учителей… Сильные были люди! – Сорванцом был, Ольга Семёновна, – раскатисто засмеялся Пускин. – Но мне многое прощалось, поскольку я учился хорошо.

Мне всё давалось легко… – Если так, почему же вы не пошли в технический вуз? – Я всегда любил историю, это и определило выбор профессии. Хотя в детстве, представьте себе, я мечтал стать архитектором. – Вы будете удивлены, но я тоже, – Оленька задумчиво улыбнулась. – Родители были против… Не хотели, чтобы я уезжала из дома, я тогда рвалась в Москву, – Оленька потупила взор.

– Но ведь на архитектора можно было отучиться и в Вознесенске? Но невероятное самолюбие диктовало мне совсем другое. И в пику родителям я пошла на филологический… Вот так. Да и работать, думаю, тоже будет интересно… Я надеюсь. – Однако мы отвлеклись, Александр Сергеевич… Покажите мне, пожалуйста, сад. Около двадцати минут директор самозабвенно рассказывал о том, как ученики школы, начиная с 1930 года, сажали плодово-ягодные деревья и кустарники, формировали уникальную коллекцию из редких растений, произрастание которых не характерно для средней полосы России.

– Ольга Семёновна, школьный сад – это ещё одна наша гордость: более 500 видов растений. – Можно сказать и так, – с гордостью ответил Пускин.

– Сколько труда, Александр Сергеевич… Сколько труда! – Без должного ухода, конечно, всё это не сохранить… Он поглядел на Оленьку и сказал: – Знаете, недалеко от сада есть старая сосна, ей, по мнению биологов, около трёхсот лет. – Оленька махнула рукой на извилистую тропу, ведущую из сада. И они пошли к молчаливому исполину – свидетелю всех происходящих на селе событий. О, сколько могла бы поведать эта древняя сосна, будь у неё возможность говорить… На протяжении долгих лет она видела, как радовались и печалились люди, как они рождались и умирали, как сменялись эпохи.